Сантехник и чудовище.

[Эак]

Людмила Фатеева.

САНТЕХНИК И ЧУДОВИЩЕ
Сорокалетнему сантехнику Герасиму приснился дурной сон. Не страшный, не зловещий какой-нибудь, а именно дурной.
Будто сидел он на кухне в любимом драном синюшном трико, потягивал пиво из двухлитровой бутыли. Натужно жужжал вентилятор, выпроваживая на улицу волны дыма от неизменной "беломорины". Благодать. До той самой минуты, пока не грянул по радио извещающий о полуночи гимн.
Под последние аккорды по ногам потянуло холодом, и перед Герасимом из ничего материализовались три старца: седовласые, белобородые в серых одеяниях до полу. У каждого в руке сучковатый вантуз, из-под нависших бровей колючий взгляд.
Герасим поперхнулся пивом и даже во сне испугался, что не прокашляется и тут же помрет от удушья. Но старцы дружно чмокнули посохами по ободранному линолеуму Герасимовской кухни, и дыхание восстановилось.
Словно талантливые актеры, старцы заговорили: начал тот, что стоял ближе к окну. На витиеватом языке, плохо понятном Герасиму, он плавно повел речь, играя интонацией, с придыханием, пришептыванием, воздеванием рук горе, закатыванием глаз. Отговорив свою часть, старец умолк и замер, как истукан.
Не прошло и пары секунд, как следующий старец подхватил слово и развил мысль предыдущего далее. Потом третий. Говорили они долго, передавая друг другу, словно эстафетную палочку, возвышенную речь.
Герасим отставил бутылку и изо всех сил пытался уловить смысл. Он даже кряхтел от натуги, поднимал брови, морщился. И усилия увенчались успехом. Суть Герасим уловил. Но она была настолько бессмысленная, что даже во сне Герасим фыркнул: "Бред".
И как же это не могло быть бредом, если старцы укоряли Герасима, сантехника ЖКХ номер ноль-ноль-семь, что забыл он свой долг, свою главную обязанность. Уже все сроки вышли, как он должен был убить дракона и освободить прекрасную принцессу из долголетнего и изнурительного заточения, а рыцарь - это про Герасима - даже ухом не ведет и, похоже, совсем не собирается совершать подвиг, ради которого появился на свет.
Во сне Герасим подумал, что пора завязывать пить "ерша". Отныне либо только водку, либо только пиво.
А старцы не унимались: требовали, чтобы он сел на коня молодецкого, бьющего копытом от нетерпения, облачился в доспехи свои рыцарские, взял меч свой богатырский и поскакал к пещере, затерянной в горах, чтобы убить чудовище и вернуть миру солнце красное, красу невиданную, ненаглядную...
Проснулся Герасим с тяжелой головой. Дотянулся до бутылки с пивом, отпил пару глотков, отрыгнул и кое-как слез с кровати, почесал упругое пузо. Прошаркав тапочками с протертыми носами на кухню, он включил чайник, смахнул в газету рыбьи головы, вытряхнул окурки из пепельницы. И замер: посреди кухни замерли три грязные лужицы, словно с ног натекло.
Герасим поскреб затылок, припомнил, что пил не один, и успокоился. Приснится же такое, что потом и не разобрать - сон ли, явь ли...
Но сантехники народ трезвый - не в смысле, что выпить откажется, как дурак последний, а по оценке ситуации. Герасим выудил из-под раковины тряпку, повозил ногой по лужицам, они и исчезли. Герасим повеселел. Потянулся, подошел к окну, раздернул шторы...
Толпа зевак под окном не удивила Герасима - мало ли, недавно вон сосед с девятого этажа выбросился - также стояли, пока труп не увезли. А кто сегодня? Герасим влез на батарею, высунулся по пояс в форточку. И обалдел...
Возле круглого бетонного бассейна, бывшего когда-то детской песочницей, бил копытом, выбивая земляные брызги, белый конь. Герасим поморгал - конь! Оседланный, в яркой попоне с каким-то замысловатым рисунком. Через седло перекинута - сумка не сумка, баул не баул. В общем, какая-то дорожная авоська. К коню пытались подойти, потрогать, схватить за удила. Но строптивое животное никого не подпускало. Ни к себе не давало притронуться, ни к поклаже. Вдруг конь перестал ковырять землю, вытянул шею, принюхиваясь, поднял голову и уставился глаза в глаза на Герасима. И тихонечко, нежно так, заржал. Все обернулись на застывшего в форточке Герасима.
Он смутился, полез обратно в кухню, застрял ушами, кое-как вывернулся, ободрав кожу. Плюхнувшись на стул, Герасим отхлебнул еще пива, вспоминая слова старцев о коне молодецком и прочем.
Все еще не веря и удивляясь собственной глупости, натянул то же дырявое трико, в котором был во сне, и вышел на лестничную клетку. Ноги сами понесли его лестнице и выставили во двор на всеобщее обозрение. С опаской подошел Герасим к жеребцу. Остановившись в пяти шагах от белой морды, он зацепился ногой за ногу и чуть не упал. Конь тотчас шагнул к Герасиму, подставил морду, словно предлагая поддержку. И снова нежно заржал, потерся щекой о небритую с позавчера Герасимову щеку.
Сантехник ни разу в жизни не ездил в седле. Он сроду даже не подходил так близко к этим благородным животным, испытывая к ним смесь страха с уважением. А тут вдруг сразу понял - как надо подойти, как поставить ногу, оттолкнуться от земли.
Толпа загудела, когда Герасим лихо взлетел и приземлился точнехонько в седло. Не обращая более внимания на зевак, Герасим чуть сдавил пятками бока жеребца, тот радостно взбрыкнул, взмахнул хвостом и понес седока со двора.
Стук копыт привлекал внимание прохожих. Люди останавливались и долго смотрели вслед странному всаднику - на холеном белом коне заросший щетиной всклокоченный мужик в не первой свежести трико еще и с громадной дыркой на коленке.
Но Герасим не оглядывался. Опьяненный скачкой, ветром в лицо, он умело управлял конем, словно с малых лет учился ездить в седле. Стрелой пролетев город и оставив за спиной синюю табличку с перечеркнутым белой полосой названием города, Герасим опомнился. Что-то было не так. И он понял - что именно. Загнав коня в густые кусты, Герасим соскочил на землю, помочился, снял с седла поклажу, развязал хитро стянутый узел.
Через десять минут по дороге, удаляясь от города, скакал всадник в рыцарском облачении: и доспехи, и шлем, и перчатки и неимоверной ширины плащ, развевающийся за спиной. Но все равно экипировка была неполной. И Герасим спешил доукомплектовать свою амуницию, чтобы полностью соответствовать своему гордому званию - Рыцарь Журчащего Образа.
Ехал Герасим три жарких дня и три беспросветных ночи. На редких привалах от доставал из дорожной сумки вяленые козьи сыры, тугие копченые колбасы и прочую снедь, неведомо кем собранную Рыцарю в дальнюю дорогу. С особым удовольствием Герасим, в жизни не пивший никакого вина кроме портвейна, доставал флягу с ароматным красным вином, наливал в украшенный гербом кубок и медленно выпивал, смакуя каждый глоток.
Наконец, показались горы. Массивной и мрачной грядой возвышались они в туманной дымке. Конь свернул с асфальтированной дороги и по едва видимой тропинке двинулся по направлению к горам. У громадного, словно обломок скалы, камня конь остановился. Герасим спрыгнул на землю, обошел камень кругом, покачал головой. Но положение обязывало: он уперся плечом в шершавый каменный бок, поднатужился, зарычал. На шее вздулись жилы, кровь хлынула в лицо, казалось, Герасима сейчас разорвет от нечеловеческих усилий. Однако Герасим победил: камень упирался недолго и скоро нехотя дрогнул раз, другой, третий и откатился в сторону.
В земле зияла выемка. А в выемке сверкал, словно его вчера туда положили, невиданных размер меч. Двойная рукоятка блистала драгоценными камнями, клинок сиял, слепя глаза. "Ножны зажилили", - подумал было Герасим, но тут же осекся: не за богатством приехал - подвиг совершить.
Привычным движение нацепил меч, вскочил на коня: предстояло самое сложное - победить дракона. И тут у Герасима сладко заныло сердце - как же он забыл о красавице? Она-то уж точно отблагодарит Рыцаря. Взор Герасима замутился: каких женщин он видел в своей жизни? Красно-синюю от спиртово-водочной диеты Манюсю, всякий раз рассказывающую, как хорошо она жила, когда работала буфетчицей? Или кондукторшу из девятого трамвая? А тут - принцесса!
Герасим вонзил пятки в бока жеребца, и тот понесся во весь опор. Правда, у подножия гор пришлось сбавить ход - вверх вела крутая узкая тропа. Снова три долгих дня и нескончаемых ночи мучительно трудно добирался Герасим до пещеры - конечной цели путешествия. Конь часто оступался, пару раз чуть не упал, увлекая за собой седока, в пропасть. Но Герасима грела мысль о принцессе. Прекрасной, как солнце. Он снова и снова представлял - как перешагнет через тушу убитого дракона, найдет прекрасную девушку в горных казематах, подаст ей руку и выведет на свет. Правда, здесь Герасим конфузился: небритая, опухшая с вечного похмелья рожа, сальные волосы - вряд ли получится произвести на принцессу впечатление. Но Герасим делал поправку на долгий путь, должна же девица понять, что не на вечеринку ехал - с драконом биться.
Герасим остановил коня у горного ключа, бившего из-под камней - почему-то теплого, почти горячего, Герасим пытался припомнить - как такие ключи называются, учили же в школе. Так и не вспомнив, Герасим тщательно умылся, прополоскал рот, снял шлем, пригладил волосы. Достал остатки снеди, допил вино, с сожалением вытрясая в рот последнюю каплю. И спохватился - а красавица-то, наверное, голодная! Но тут же успокоил себя: все предусмотрено, еды как раз столько, сколько надо было, чтобы добраться до места. Значит, там что-то еще придумают. Кто придумает - Герасим этим не задавался. Не положено Рыцарям вопросы задавать.
Герасим лег на землю. Задевая вершины гор, по небу гуляли облака - свободные, беззаботные. Им не надо бороться с драконом, но зато они и не узнают благодарности красавицы, ради которой во сны к сантехникам приходят старцы. Рыцарь чувствовал, как вливается из земли в него сила чудесная, наполняя каждую мышцу, каждую клеточку организма.
Но долго разлеживаться Герасим не стал. Получив подпитку от родной земли, он быстро собрался, запрыгнул в седло и отправился в последний переход.
Близость пещеры - убежища чудища - подсказал конь. Он остановился, запрядал ушами, попятился. И уперся - как ни подгонял жеребца Герасима, как ни вонзал шпоры, конь ни в какую не продвинулся дальше ни на метр. Пришлось Герасиму спешиться.
Попрощался он с конем, погладив товарища и шепнув в чуткое ухо - "Я вернусь". Пристроил поудобней меч на бедре, подобрал плащ и пошел прыгать с камня на камень, пробираясь к пещере, о местоположении которой знал по какому-то наитию.
Вот часто забилось сердце, вспотели ладони: взору открылась маленькая зеленая поляна, так странно смотревшаяся среди голых скал. Черным провалом зияла дыра в камне-великане - вход в страшную пещеру.
Притаившись за обломком скалы, Герасим изучил местность, зорко осмотрев каждый сантиметр окрест. Выявив наиболее удобную позицию, он перехватил меч в правую руку, вышел в центр поляны и закричал, вызывая дракона на бой.
- Эй ты! Чудище поганое! Урод многоглавый! Выходи на смертный бой! Девицу юную одолеть ты смог, посмотрим, справишься ли с добрым молодцем!
В глубине пещеры почудилось шевеление. Чуткое ухо Герасима уловило легкий шелест, чуть слышный то ли всхлип, то ли судорожный вздох. Гнев охватил Герасима: томится принцесса в заточении, страдает, а он, Рыцарь, медлит! И, не дожидаясь появления дракона, первым шагнул в черный зев пещеры.
Беспросветная тьма охватила Герасима, окутала со всех сторон. Но вдруг впереди появился огонек. Поначалу слабый, он разгорался, приближаясь к Рыцарю. Герасим нашарил руками уступ в скале и затаился. Тяжелая поступь из недр пещеры заставила сердце дрогнуть.
Герасим устыдился слабости и прогнал ее из своей души. Огонек все ярче разгорался, и вот уже пещера залита ярким светом пламени, изрыгаемого драконом.
Невидимый в своем укрытии, Герасим покрепче сжал рукоятку меча, встал в стойку, готовый поразить противника. Всего дракона он не видел, лишь три огромные змеиных головы на длинных шеях были доступны его взгляду. А на пути к этим шеям полыхало пламя.
Закрыв глаза и заорав дурным голосом, Герасим бросился в эту печь. Не чувствуя жара, не видя цели, он размахивал мечом влево-вправо, вкруговую, вниз-вверх. Герасим наступал, не глядя, мелкими шажочками и прыжками продвигался вперед.
Герасим умывался потом, мысленно прощался с жизнью, мечтая снова оказаться в своей занюханной квартире, пусть рядом сопит Манюся, та кондукторша, да кто угодно, черт с ней, принцессой и всеми принцессами мира - живым бы остаться. Из последних сил взмахнув мечом, Герасим вдруг смирился.
- Ну и хрен, - пробормотал он, бросая оружие на землю и открывая глаза.
Перед ним убегал вдаль каменный коридор, освещенный сидящими на стенах светлячками. Герасим оглянулся. Сзади перегораживала проход громадная туша лежащего на боку поверженного, судя по всему, дракона. Хвост еще конвульсивно дергался. Но скоро замер. Не веря собственным глазам, Герасим опасливо подошел к сраженному противнику и ногой ткнул под хвост. Дракон никак не отреагировал. Герасим отер пот со лба. Он еще не верил в свою победу. Но труп чудища был налицо. И Герасим побрел вдоль по коридору, оглядываясь каждые два-три шага - не ожил ли монстр.
Хотя полчища светлячков были слабым освещением, в сумерках коридора Герасим четко видел десятки ответвлений по обе стороны - и справа, и слева каждые четыре-пять метров открывались новые ходы. Но Герасим уверенно шел прямо, никуда не сворачивая. Сердце ли вело его, интуиция или чей-то неслышимый приказ. Дойдя до конца длинного коридора и уткнувшись в глухую стену, Герасим не отчаялся. Покрутив головой по сторонам, он заметил узкую щель, скрытую наложенными друг на друга пластинами скалы.
Протиснувшись меж камнями, Герасим очутился в большой зале. Здесь было светлее, чем в коридоре - свет шел сверху, через прорубленное в скале окно - оно белело высоко над головой.
- Рыцарь? - вопросил нежный голос.
От неожиданности Герасим икнул и повернулся на звук. В нише у левой стены на высоком ложе из шкур сидела женщина. Впрочем, Герасим мог судить пока только голосу: свободные одежды скрывали очертания тела.
- Да, принцесса, - почтительно приложил руку к Груди сантехник и замер в поклоне, не смея не то что подойти, посмотреть на девушку, не зная - как вести себя с принцессами.
- Дракон мертв?
- Да, принцесса...
Долгий вздох со слезой вдохнул уверенность в Герасима. Он поднял голову и устремил взор на принцессу.
- Подойди же, спаситель, - она протянула руку в широком рукаве.
Герасим на ватных ногах двинулся к нише. Сердце радостно билось в предчувствии счастья.
Коснувшись прохладной нежной руки, он готов был заголосить от счастья. Но усмирил свои чувства и едва прикоснулся шершавыми губами к бархатной коже.
- Как я могу отблагодарить тебя, Рыцарь?
Герасим словно язык проглотил. Только промычал в ответ что-то и самому неясное.
- О, понимаю, прости, я совсем одичала в заточении. Первый закон гостеприимства - накормить путника ли, воина ли. А уж собственного спасителя и подавно.
Принцесса легко поднялась, и, откинув занавесь ниши напротив, явила Герасиму стол, щедро уставленный яствами.
- Принцесса, - робко заговорил Герасим, - разве вы не хотите уйти отсюда скорее?
Она пожала плечами:
- Разумеется, но до моего королевства далеко, а я хочу как можно быстрее отблагодарить своего спасителя и суженого... Тем более что дракон мертв, и бояться нечего.
У Герасима мозги превратились в сплошной клубок. Сантехник и не мечтал о такой награде.
Принцесса щедро потчевала Рыцаря, подливала вина, собственноручно подкладывала на тарелку вкуснейшие блюда. А Герасим никак не мог оторвать глаз от ее лица. Он никогда в жизни не видел столь близко такой красивой женщины. Он автоматически ел и пил, почти не ощущая вкуса. А когда это восхитительное создание повело его в бассейн, высеченный в скале и наполненный гейзером - Герасим почему-то вспомнил название - а потом еще собственноручно вымыло его всего с ног до головы, сантехник и вовсе лишился рассудка. Да это же сон! - повторял он. Но сон не кончался.
Принцесса укутала вымытого Герасима в пушистую леопардовую шкуру, за руку привела его обратно в залу, уложила на ложе из шкур. Стыдливо отвернувшись, разделась сама и легла рядом.
Ощутив горячее тело принцессы, Герасим забыл - кто он, где он, что он. Он летал на фантастических волнах фейерверка, падал в воздушные ямы, поднимался на гребне восторга. Нечто дикое, звериное проснулось в нем. И Герасим забылся. Принцесса стонала и металась под ним, выгибалась дугой, царапала ногтями то шкуры, то Герасима. Сколько времени провели они в животном забытьи - Герасим не знал. Очнулся он полностью опустошенный. Рядом, обессиленная, лежала принцесса.
- Люблю тебя, - пробормотал он ей в волосы.
- Очень мило, - откликнулась принцесса и повернулась к нему.
Проведя тонким пальцем по профилю Герасима, принцесса улыбнулась, и он заметил крохотные морщинки в уголках глаз. Принцесса лизнула Герасима за ухом, брови ее изогнулись и, коротко взрыкнув, она впилась ему в шею.
Герасим слабо дернулся.
- Больно... - попытался отодвинуться он.
- Знаю, - рыкнула принцесса, и у Герасима промелькнуло подозрение, что она хочет отгрызть ему голову.
Принцесса вгрызалась все глубже, чавкая и причмокивая, гаснущим сознанием Герасим отметил кровавый ободок вокруг ее губ. И отчаянно взмолился, обращаясь к неведомо кому, чтобы он проснулся, чтобы поскорее кончился этот дурной сон, страшный сон, кровавый...
Когда голова Герасима отделилась от шеи, принцесса поставила ее на середину залы и мрачно уставилась на нее.
- Слишком поздно ты пришел, Рыцарь. Кому я теперь нужна? Только для таких, как ты, я еще женщина. - Принцесса вздохнула. - Да еще эта скверная привычка... Поживешь с драконом, научишься жрать всякую гадость...
Принцесса мысленно разделила тело спасителя на части, бормоча вслух - "окорок", "бедренная", "голень"... Прикинула - на какое-то время хватит, упитанный рыцарь, и паек в дороге был калорийный, чтобы в дороге спаситель не осунулся.
- Мурзик! - крикнула принцесса, выглянув в коридор.
Затопали грузные, но неверные шаги.
- Опять в обморок падал? Иди, поедим, бедолага, ужин готов... Беспомощный ты мой, вечно все самой делать приходится.